Выпускница ФТФ ТГУ Дарья Жидова приняла участие в четырехмесячном изоляционном эксперименте SIRIUS-19, который имитировал полет к Луне, высадку на её поверхность, а также дорогу домой. SIRIUS — международный проект, реализуют его Институт медико-биологических проблем РАН и американская компания Human Research Program NASA. Стартовал SIRIUS в марте, а 17 июля шесть членов экипажа «вернулись на Землю».
Во время «полета» экипаж находится в специально разработанном медико-техническом наземном экспериментальном комплексе ИМБП РАН. Там участники проводили медицинские, физиологические, психологические, технологические эксперименты, тестировали и апробировали различное оборудование и даже разбили свою оранжерею. О том, как это было, Дарья Жидова рассказала нам буквально на следующий день по возвращении.
— Дарья, откуда у вас мечты о полетах в космос? С детства?
— Нет, это было уже в осознанном возрасте, мне было года 22-23 тогда. На последних курсах университета я уехала писать диплом в Подмосковье. Тема была связана с ракетным топливом. И к моменту завершения работы я поняла, что хочу связать свою жизнь с космосом. Правда, сначала желания стать именно космонавтом не было — просто стремление работать в этой сфере. Потом начались раздумья: где же именно я хочу работать после получения диплома. И мне посчастливилось устроиться в РКК «Энергия». Однажды мы с коллективом поехали на экскурсию в Центр подготовки космонавтов в Звездный городок. И вот с того момента, когда я увидела, чем жили и живут сейчас космонавты, мне тоже захотелось участвовать в полетах.
— Как вы попали в число участников? Как узнали о проекте SIRIUS, какие были условия отбора?
— РКК «Энергия» и Институт медико-биологических проблем РАН — давние партнеры. Специалисты института сопровождают космонавтом до, во время и после полетов. Во время первого эксперимента SIRIUS, в 2017 году, командиром экипажа был мой руководитель, космонавт-испытатель Марк Серов. От него я и узнала о проекте SIRIUS. Ну, и захотела тоже поучаствовать в нем и прочувствовать, каково это. В феврале 2018-го подала заявку. Сначала был заочный этап отбора — нужно было предоставить большой перечень документов, в том числе медицинских. Потом, в рамках очного этапа, мы проходили тесты и различные испытания. В итоге отбор прошли десять человек. Из них шесть должны были попасть в основной состав, четверо — стать дублерами. И я оказалась в основной команде.
— А какие испытания были на основном этапе? Центрифуга, имитация невесомости?
— Нет, такого не было. Но мы проходили так называемые ортопробы. Ложишься на специальный стол, тебя к нему прикрепляют, и под разными углами этот стол поворачивают — в том числе и вниз головой ты оказываешься. Смотрели, как приливает кровь к голове и как реагирует организм на такое положение.
— Вас семья легко отпустила на этот эксперимент? Ведь четыре месяца — это достаточно долгая разлука.
— Поначалу все — и родители, и все остальные родственники, которые живут в Томске, и мой молодой человек — он из Подмосковья — были против. Говорили: зачем тебе это нужно, четыре месяца в изоляции — ни тебе к нам не попасть, ни нам к тебе, даже в соцсети и вообще в интернет зайти не сможешь... Но чем ближе к началу эксперимента, тем больше они понимали, что я серьезно настроена. И в итоге стали желать удачи и переживать за меня уже с положительной стороны — чтобы я прошла отбор и всё у меня получилось.
— А у вас вообще не было возможности выходить на связь с близкими в течение всего эксперимента?
— Была возможность только переписываться по электронной почте. И то не со своего адреса, а передавая письма через посредника. Кроме, собственно, писем, можно было ещё отправлять видео- и аудиосообщения, но короткие. Я, правда, только письма писала.
— Это была абсолютно полная изоляция или всё же можно было выходить на улицу хоть иногда?
— Нет, ни разу мы за эти четыре месяца на улице не были.
— Что из себя представляло пространство, в котором вы находились?
— Снаружи это выглядит как длинные цилиндрические капсулы. Но внутри стены ровные. Все они обшиты деревом, потому что психологи считают, что это лучше для человека, чем сидеть в металлической «бочке». А вот иллюминаторов ни в одном помещении нет, всё освещение искусственное. Но оно подстраивается под разное время суток. То есть, с утра у нас оно напоминало рассвет, днем было белое освещение, вечером переходило в жёлтые тона. Кроме того, в каютах мы могли регулировать свет над кроватью по своему усмотрению — по интенсивности, а также делать его «холодным» или «тёплым».
Самый большой модуль, на 250 кубических метров, соединял в себе склад, оранжерею и спортивный зал. Из него идет переход в жилой модуль — там располагаются кают-компания, кухня, каюты, рубка и санузел. У каждого участника команды каюта отдельная. Внутри кают обстановка весьма аскетическая: кровать, стол, стул, шкафчик и полка.
Меньший модуль — медицинско-операторский. Там оказывается медицинская помощь, и там же стоят многие симуляторы — стыковки-расстыковки, симулятор присоединения модуля к МКС и так далее. И, наконец, самый маленький модуль — лунный взлетно-посадочный. Он не всегда был доступен для нас. Только когда члены экипажа выходили на поверхность «Луны», они жили там. Из этого модуля есть переход к «Луне». И этот же модуль еще имитировал грузовой корабль. Три раза за изоляцию к нам «прилетал» грузовик с питанием, гигиеной, медицинским и техническим оборудованием и расходными материалами.
— Как выглядит «Луна»? И все ли члены экипажа смогли побывать на ней?
— Выходили туда только двое — командир экипажа и один из американских исследователей. Выход был с использованием VR-очков и костюмов, имитирующих скафандры. То есть, они видели окружающее пространство, повторяющее реальные лунные пейзажи. На самом деле это просто поверхность, но с камнями, мостиком и ровером, и всё это можно потрогать. Наши коллеги брали там пробы грунта, их действия отслеживали множество датчиков и видеокамер. Собственно, главное отличие эксперимента от условий реального полета — это отсутствие невесомости и радиации. Но все остальное — питание, условия проживания, изоляция — это соблюдается.
— Вы там из тюбиков питались?
— На самом деле космонавты уже давно не питаются из тюбиков. У нас на борту была сублимированная пища — в неё просто надо добавить немного воды, и сухой порошок становится гречкой, рисом и так далее. Но было у нас питание и из тюбиков — и супы, и вторые блюда. Из свежих овощей и зелени были яблоки и то, что мы сами вырастили в оранжерее, — в основном, листья салата разных сортов, руккола, горошек.
— Расскажите про команду SIRIUS-19. Кто остальные люди, кроме вас?
— Командиром экипажа был летчик-космонавт Евгений Тарелкин. Я выполняла обязанности борт-инженера. Еще у нас в команде были врач и трое исследователей. Двое из шести — американцы, представители NASА, остальные — русские.
— Как складывались ваши отношения?
— Отношения сложились прекрасные. У нас было два месяца подготовки до изоляции, и мы понимали, зачем каждый из нас идет на этот эксперимент. Понимали, что от каждого зависит успех всей миссии — если кто-нибудь начнет филонить и отказываться от чего-то, он подведёт и весь проект, и каждого из остальных участников. Нам удалось стать одним целым, и весь путь мы прошли без каких-либо перипетий и конфликтов.
— Но, наверное, устали друг от друга?
— Нет. Даже в день выхода из изоляции, когда нас приехали встретить родные и близкие, мы продолжали общаться друг с другом.
— Вам несколько раз приходилось бодрствовать и работать по 36 часов, чтобы выдержать депривацию сна. Как боролись с усталостью?
— Таких сеансов было два, и рабочий день длился даже дольше — почти 40 часов. От сна отвлекала работа — пока ты что-то интересное делаешь, спать не хочется. Потом нам давали десять часов на отдых, но с обязательным подъемом в 7 утра, как обычно, а потом — уже привычный восьмичасовой сон. За эти два дня мы должны были полностью восстановиться, прийти в норму и работать, как ни в чём не бывало. И это получилось.
— А вообще что было самым сложным во время экспедиции?
— Ну, пожалуй, как раз время депривации сна в 4 часа утра выполнять когнитивные тесты. Они монотонные, занимают около 20 минут. Тесты разные: например, перед тобой на экране ноутбука пустой прямоугольник, внезапно в нем появляются цифры, и ты в считанные микросекунды должен нажать кнопку на клавиатуре. Всё это время нужно сидеть неподвижно — тебя камера снимает. И глаза слипаются, а закрывать их нельзя — это тест на скорость реакции.
— А в целом какие эксперименты проводила команда, в чем заключалась конкретно ваша работа на борту, каковы итоги?
— Экспериментов было около 80-ти. Мы изучали, как реагирует человеческий организм на длительное пребывание в условиях изоляции и без возможности эмоциональной разгрузки. Это были и медицинские, и психологические эксперименты, и операторо-технические — совершить «полет» на Луну, прилуниться там и обеспечить возвращение домой. На мою долю выпала обязанность курировать как раз третью категорию экспериментов. Но итоги их еще на стадии обработки.
— Кто вас встречал «на Земле» по окончании эксперимента и как прошел выход из изоляции?
— Меня встречал мой молодой человек. Ну а вообще, было очень много людей. Друзья, родственники, журналисты, сотрудники ЦУП, которые каждый день с нами работали все эти четыре месяца... Глаза разбегались от такого количества народа. Эмоции переполняли, и внимание было рассеяно. Особенно запомнила впечатления от запахов — мы же привыкли к запахам в модулях, а тут совсем другие! В общем, это был очень суматошный день. Даже в определенный момент захотелось вернуться обратно, чтобы не было такого ажиотажа вокруг. Но, в целом, выход из изоляции прошел нормально.
— Что после такой экспедиции планируете: В отпуск на природу хочется?
— Да, конечно. Я, правда, не могла следить за новостями во время изоляции. Думала устроить себе поездку в Армению, Грузию и Азербайджан. Но теперь, получается, Грузия как вариант отпадает. В ближайшие пару дней прикину, куда поехать. Пока не знаю.
— У всей вашей команды сейчас проходят насыщенные постизоляционные мероприятия. В чем они заключаются?
— Это, во-первых, своего рода повторение экспериментов, которые мы проделали в модулях. На это нам отведено две недели. Анализируем, как мы выполняли эти эксперименты до изоляции, во время нее и сейчас. С нами работают в том числе психологи. Будет общение с руководством проекта. Идет «разбор полетов» — что получилось хорошо, а что можно было изменить.
— Ещё до начала эксперимента вы рассказывали, что хотите пройти отбор в женский отряд космонавтов. Не передумали?
— Нет. Сейчас я пройду все необходимые процедуры после окончания эксперимента и буду заниматься сбором документов для вступления в отряд. Заочный отбор туда был объявлен весной, нам дан год на подготовку всех нужных бумаг. Я планирую подать документы осенью и ждать потом полгода итогов — прошла дальше или нет.
— А ещё, насколько я знаю, ваша мечта связана с колонизацией Луны. Как вы себе этот процесс представляете? Ну, элементарно: где будут располагаться колонии, как туда будут доставляться топливо, продукты и прочие ресурсы?
— Располагаться колонии могут в лавовых трубках. Да, это будет ограниченное пространство, но для этого мы сейчас на Земле и имитируем такие условия. От этого никуда не деться, пока мы не начнем строить большие купола и создавать в них атмосферу, схожую с земной. Для начала, конечно, люди будут жить в модулях с искусственно созданной атмосферой. Продовольственные ресурсы все будут сначала доставляться с Земли, а потом уже появятся модули, где они будут выращиваться.
— Начало такой колонизации — это, на ваш взгляд, насколько отдаленная перспектива?
— Конечно, не одно десятилетие до этого. Лет 30, не меньше, пройдет до того, как какая-то колония на Луне реально начнет жить. Но это точно произойдет, я в этом уверена. Главное — работать в этом направлении, а не только говорить про такие планы.
— А есть необходимость в колонизации Луны? Нам что, реально на Земле места стало не хватать?
— Да дело даже не в месте, на мой взгляд, хотя и такие нюансы есть. Просто нужно двигаться дальше. Опять же, это мое субъективное мнение — сейчас мы продвигаемся только в каких-то мелочах. Мы совершенствуем с каждым годом характеристики мобильных телефонов, камер или каких-нибудь иных гаджетов. Но уже много лет мы не движемся дальше во Вселенной. У нас все как-то свелось к «микро» и «нано». А масштабного развития нет.
— А вы точно рискнули бы войти в число первых колонизаторов Луны? У вас к тому времени, наверняка, уже и муж, и дети будут. Вы же их с собой не сможете взять.
— Да, но все равно я хочу принять участие в колонизации. Думаю, нужно просто разговаривать со своей семьей, объяснять, для чего ты улетаешь. Чтобы они поняли, что ты не просто сбегаешь от них, а стараешься для большого количества людей. И если родные поддержат, полагаю, не возникнет особой проблемы в том, что человек находится не на Земле. На работу же мамы и жены уходят. Так и тут. Просто это будет более длительная работа. И, потом, к тому времени наверняка уже будут усовершенствованы коммуникации между Землей и Луной — чтобы в любую минуту я могла выйти на видеосвязь со своей семьей. Это поможет в психологическом плане.
Фото предоставила пресс-служба ГНЦ РФ-ИМБП РАН