Осень – это время, когда мировые и национальные рейтинговые агентства объявляют результаты своих ежегодных аналитических исследований по оценке деятельности вузов. В связи с этим для нас есть две новости: хорошая и не очень. Начну со второй. Она заключается в том, что изменилась методология одного из самых авторитетных международных рейтингов – QS, из-за чего Томский государственный университет улучшил свои позиции в нем всего на 10 пунктов, а не на 70–80, как предполагалось. Подавая данные по университету весной, мы связывали свои оптимистические ожидания с предыдущими алгоритмами оценки. Однако она произошла на базе уже новой методологии, принятой летом.
Напомню шесть основных критериев QS с долями каждого из них в общей оценке деятельности вузов:1) академическая репутация (40%); 2) репутация среди работодателей (10%); 3) отношение количества преподавателей к количеству студентов (20%); 4) доля иностранных студентов (5%); 5) доля иностранных преподавателей (5%); 6) индекс цитируемости по базе данных Scopus (20%).
Справедливости ради надо сразу сказать, что сами критерии оценки не изменились. Изменились УСЛОВИЯ анализа данных на основе этих критериев. Так, например, теперь при расчете репутационного показателя вуза данные опросов экспертов учитываются за пять лет, а не за три года, как было раньше. Но именно последние три года мы работали над академической репутацией и узнаваемостью ТГУ интенсивно и целенаправленно. В 2010–2011 годах такая специальная задача не ставилась, поэтому и результаты по этим годам у нас слабее. И если бы расчет показателя репутации вуза, доля которого в общей оценке составляет почти половину (!), был произведен по последним трем годам, то только это обеспечило бы нам подъем в рейтинге не на один десяток пунктов.
Произошла оптимизация или, как говорят сами представители QS, «нормализация» оценки индекса цитируемости по областям наук. На нас это сказалось следующим образом. Среди всего спектра индексируемых научных областей физика всегда занимала одно из самых почетных мест. И мы, имея большой блок цитируемых статей по этому научному направлению, связывали с этим и большие надежды. А теперь удельный вес статей по физике при оценке индекса цитируемости резко снизился. Соответственно, наши надежды не реализовались. Тем не менее, несмотря на все эти неожиданные обстоятельства, мы не только не потеряли свои позиции в рейтинге QS, но и несколько улучшили их.
Гораздо хуже сложились дела в рейтинге QS у тех российских вузов, которые являются «моноуниверситетами», специализирующимися не более чем на двух-трех научно-образовательных направлениях; имеют мощные медицинские направления или делают ставку в основном на прорывные исследовательские мегапроекты. Из-за кардинального изменения расчета критерия индекса цитируемости некоторые из них не только не улучшили, но значительно ухудшили свои позиции в рейтинге. К таковым относятся, например, Московский Физтех (МФТИ) и МИФИ. Наиболее драматическое рейтинговое падение (почти до 100 пунктов) произошло у Российского университета дружбы народов (РУДН), где одним из ведущих направлений является медицинское. Причина в том, что если раньше на «науки о жизни», к которым относится и медицина, приходилось 49% от общей доли принимаемых в расчет цитируемых статей, то теперь – только 24%.
Статьи, подготовленные авторскими межвузовскими коллективами более 10 человек, теперь вообще не учитываются. Методологи QS считают, что доля участия каждого отдельного университета здесь слишком мала, равно как и доля самих статей в общем количестве публикаций (0,34% статей базы данных Scopus), и не стоит их внимания. Но ведь это, как правило, статьи, связанные с самыми передовыми проектами и коллаборациями (например, вокруг ЦЕРНа).
Так или иначе, но изменение методологии QS привело к тому, что деятельность примерно 70% российских вузов была оценена ниже, чем ожидалось, по таким тяжеловесным критериям, как академическая репутация и цитирование. Сказалось это и на оценке большого количества зарубежных вузов, представляющих главным образом развивающиеся страны: Китай, Индию, Бразилию и другие. Позиции англоязычных вузов, традиционно занимавших самые высокие места в рейтинге – Массачусетского технологического университета, Гарварда, Кембриджа и Стэнфорда, остались непоколебимыми. Отсюда может показаться, что реформы методологии оценок, периодически осуществляемые мировыми рейтинговыми агентствами, проводятся в интересах самых крупных держателей международного образовательного рынка. Отчасти это так и есть. Никто никогда и не скрывал, что глобальные рейтинги университетов являются одним из наиболее значимых инструментов конкурентной борьбы и образовательной политики.
Их влияние настолько сильно, что приводит к структурным изменениям даже самых «консервативных» вузов. Так, например, в 2004 году Манчестерский Викторианский университет объединился с Научно-техническим институтом Манчестерского университета с целью создания самого крупного вуза Великобритании (Манчестерского университета) только для того, чтобы к 2015 году войти в число лучших 25 вузов мира. В том же 2004 году и с той же целью произошло слияние Уэльского университета Кардиффа с Южно-Уэльской школой медицины, в результате чего возник Кардиффский университет. Подобные объединения имели смысл, поскольку в международных рейтингах такой важный параметр, как число научных публикаций, не зависит от размеров организации.
Оправдались ли, спустя 9 лет, надежды и усилия этих двух объединенных университетов Великобритании? Мы видим, что в рейтинге QS2015 года Манчестерский университет занимает 33-е место, а Кардиффский университет – 122-е. Судя по всему, изменение методологии QS не в пользу публикаций по медицине не дало свершиться амбициозным планам и Кардиффского университета. По сравнению с предыдущим годом он продвинулся в этом рейтинге всего на 1 пункт. На примере этих двух крупнейших британских вузов, имеющих богатые традиции и большие достижения в науке и образовании, мы видим, что даже для них борьба за высокий рейтинг складывается часто драматично и непредсказуемо. Тем не менее они не собираются отказываться от дальнейших планов и усилий. Кардиффский университет заявил, что несмотря ни на что через два года он появится в сотне лучших университетов мира.
Что придает смысл этой глобальной «рейтинговой лихорадке»? Ради чего и российские вузы обрекают себя на такую сложную жизнь? Не только ради «лучших из лучших» абитуриентов, выбирающих для себя места обучения в первой сотне рейтингов. Хотя эта цель и сама по себе является важным мотивом (замечу, кстати, что, например, сайт QS имеет постоянную аудиторию более 40 миллионов пользователей). С самого начала появления мировых рейтингов вузов стало понятно, что они являются ВАЖНЕЙШИМИ АКСЕЛЕРАТОРАМИ РАЗВИТИЯ УНИВЕРСИТЕТСКИХ СИСТЕМ. Они заставляют правительства стран и сами университеты вкладываться в модернизацию вузовских инфраструктур, разработку новых образовательных программ и поддержку научно-исследовательских проектов. Благодаря этому, даже не достигая своей заветной цели – попадания в ТОП-100, университеты становятся реально лучше и лучше. Выполняя такую важную социальную функцию в отношении институтов высшего образования, мировые рейтинговые системы не могут сами не совершенствоваться. Поэтому периодическое изменение алгоритмов оценки и даже самих критериев оценки – это не только следствие высочайшей глобальной конкуренции, но и условие совершенствования самих рейтингов как вузовских «оценщиков» и «ускорителей».
Здесь не должно быть никакого застоя, иначе у тех, кто сегодня «не в сотне», никогда не будет шансов туда попасть. Кроме риска застоя для любого рейтинга существует и противоположный риск: неоправданные скачкообразные взлеты и падения позиций вузов, что случается почти постоянно. Например, последний рейтинг Times Higher Education (THE) показал резкое изменение позиций ряда университетов, включая три российских. Оно составляет несколько сотен пунктов и связано в основном со скачком индекса цитируемости научных публикаций этих вузов. Но более детальный анализ показывает, что эти результаты не всегда стыкуются с тем, что представлено в официальных открытых источниках международных баз данных. Возможно, скачок связан именно с тем, что в этом году рейтинг THE перешел на методологию и алгоритм подсчета, привязанные к базе Scopus, а не Web of Sience, как раньше.
Для снижения этого риска разрабатывается целое направление – построение вторичных рейтингов на базе уже существующих. Понятно, что если один рейтинг дал сильное искажение в отношении тех или иных вузов, то усредненные показатели этих вузов, выведенные на основании оценок сразу нескольких независимых рейтинговых агентств, могут исправить этот системный сбой. Для того чтобы агентства постоянно работали над своими ошибками, существует «рейтинг рейтингов» – проект IREG. В любом случае вузам, наверное, не нужно слишком радоваться резким взлетам и огорчаться таким же резким падениям. Время и повторные экспертизы показывают, являются ли эти взлеты и падения системными сбоями или отражают реальное состояние дел.
Учитывая все это, нам нужно уже сегодня готовиться к будущим изменениям в методологии рейтингования, касающимся не только алгоритмов, но и самих критериев оценки деятельности вузов. Конечно, такие показатели, как интернационализация, высокое качество публикаций и цитируемость, репутация, узнаваемость, вряд ли когда-нибудь выйдут из обоймы. Но какие новые критерии могут быть введены в ближайшие годы и десятилетие? Думаю, что их нужно искать в ряду потребностей сегодняшних и завтрашних работодателей, абитуриентов и держателей крупнейших образовательных онлайн-платформ (Coursera, Udacity, EdX и других). Для первых – это, скорее всего, инновационная деятельность вузов и коммерциализация ими научных разработок; для вторых, возможно, уровень безопасности, толерантности к представителям разных культур, а также технологичности и экологичности среды обучения и проживания. Третьи заинтересованы в показателе, отражающем наличие в вузах новых образовательных технологий, в том числе онлайн-курсов, как платных, так и открытых. Интересно, что еще в 2009 году перуанские чиновники выступали с инициативой ввести такой критерий оценки деятельности вузов, как эстетизация среды, поскольку, по их мнению,«показатели существующих глобальных рейтингов не могут отразить всю красоту университетов Латинской Америки» (IREG-4 Conference, 2009). Не удивлюсь, если лет через пять эта инициатива будет услышана. Не зря же сегодня новые университеты создаются в лесопарковых зонах с привлечением самых известных архитекторов мира!
Чтобы однажды вновь введенные критерии не сломали все планы сразу, необходимо постоянно заниматься серьезной аналитической работой и научным прогнозированием рейтинговых ситуаций. Но самое главное даже не в этом. Наша стратегическая задача – усиливать работу по всем направлениям, не делая ставку на выборочные. Созданные нами 60 лабораторий по всему спектру развития Томского государственного университета и должны стать локомотивами его прорыва – узнаваемости, цитируемости и прочего. При этом высокие позиции в рейтинге не должны быть для нас самоцелью. Наша цель – реальное развитие университета, а всё остальное приложится само собой.
То, что мы идем в правильном направлении, подтверждается повышением наших позиций в рейтинге QS относительно других российcких вузов. Напомню, что в этот рейтинг входят не только участники программы 5-100, но и такие российские университеты, как МГУ и СПбГУ. Так вот сейчас мы занимаем среди них уже не десятую, как в прошлом году, а восьмую позицию. И это и есть та самая хорошая новость, которую я имел в виду вначале.Мы реально растем, мы знаем, куда идти – вот наш главный результат!